Мишень [авторский сборник] - Андрей Ливадный

В глубине сферического помещения весело мерцали огоньки, усеивавшие автоматические блоки аппаратуры. Все правильно… Корабль может умереть, а эта комнатушка будет жить во что бы то ни стало.

Андрей сел, не переступив порога, и прикрыл глаза. Три часа назад ему удалось связаться с искалеченным кибермозгом корабля. Большинство механизмов уцелело при аварии. Компьютер бесстрастно доложил, что им понадобится шестьдесят лет бортового времени для полного восстановления всех систем корабля.

Планета оказалась кислородной, но ее атмосфера не подходила для человеческого метаболизма.

И нет энергии… Есть скудный резерв гермокостюма — на несколько суток. И еще Света… И трое товарищей, которым жить в таком состоянии всего час.

Андрей прекрасно знал, как действует эта комната, знал необходимые правила и инструкции — все сделано для того, чтобы выжить даже тогда, когда выжить уже невозможно. И все же в душе его стыл безотчетный ужас.

Он встал и, бережно приподняв один из цилиндров, внес его в преобразователь. Хороводы огней взметнулись в неистовой пляске, и черная пасть приемника проглотила то, что сейчас было Семеном.

Андрей пошел последним.

Глава 3

Хищная пасть зубокрыла мелькнула в каких-то сантиметрах от его лица. Лэт отпрянул, одновременно поджав все шесть конечностей.

Тень взметнулась и исчезла. Еще секунду он лежал, подчиняясь инстинкту, прикрытый броней хитинового панциря; потом медленно поднялся и отступил под защиту скалы. Нужно было что-то придумать.

Лиловое солнце стояло в зените, отвесно бросая свои смертоносные лучи на обугленную и раскаленную равнину. Зубокрыл спокойно парил в удушливом мареве, ожидая, пока его жертва появится вновь. Оружие Лэта — увесистая палка с вправленными в нее острыми осколками камней валялась, переломленная пополам, шагах в тридцати. Слишком много шагов.

Зубокрыл убьет его раньше…

Три глаза Лэта беспокойно вращали зрачками в поисках выхода. Инстинкты толкали вперед — рвануться к оружию и ударить! Но что-то иное уже давно поселилось в его маленькой, прикрепленной к плоскому туловищу голове. Это «что-то» все чаще забивало инстинкты, заставляя делать странные вещи. Вот такую палку, например.

Глаза наконец нашли то, что было нужно. Каменный обломок с неровными, острыми сколами, достаточно большой и тяжелый, чтобы проломить панцирь противника. Лэт осторожно подтянулся к нему и обхватил тремя конечностями. Он еще не представлял, как сделает это, надеясь на скрытые инстинкты, уже не раз выручавшие его в подобных ситуациях.

Он выглянул из своего убежища ровно настолько, чтобы враг мог заметить его тень. Стремительная, свистящая смерть ринулась из поднебесья. Лэт поднялся навстречу атакующему зубокрылу и начал вращаться на свободных конечностях — три другие по-прежнему сжимали камень. В последний момент он разжал их, и обломок скалы с силой ударил в шипастую грудь. Что-то глухо хрустнуло, и свет померк.

Через некоторое время Лэту удалось с трудом выбраться из-под недвижимого тела противника. Освободившись, он выпрямился и издал победный клекот. Зубокрыл был мертв! Он разломил треснувший панцирь врага и с наслаждением запустил челюсти в мягкую плоть. Побеждает сильнейший…

Через час он уже бежал прочь от места недавней схватки, подальше от смертоносных лучей звезды, туда, где в прохладном сумраке пещер обитало его племя. «Лэт» — значит главный. Так он сзывал своих родичей: «Лэт! Лэт! Лэт!…».

Каменистый склон все круче забирал вверх. Знакомые места.

Он перешел на быстрый шаг. Жара иссушала, панцирь накалился, и ему пришлось сделать привал в спасительной тени нависающего утеса. Он нашел узкую расселину, куда еще не проникал ни один луч, и втиснул в нее свое полуметровое тело. Так безопаснее и прохладнее.

Его племя еще недавно процветало, но сейчас наступили не лучшие времена. Детеныши регулярно вылуплялись из яиц, а еды вокруг становилось все меньше — теперь за ней приходилось спускаться вниз, на полную неведомых опасностей равнину. Давно пора уводить племя дальше, туда, где будет много еды и отыщутся новые прохладные пещеры. Но он не мог. Что-то неумолимое и властное удерживало его, не позволяя тронуться с места.

Порой его племя голодало. И чем чаще случались периоды неудач, тем сильнее менялось поведение родичей. Лишения и тяжкий труд охоты постепенно делали свое дело — Лэт все чаще замечал в членистых конечностях охотников неказистые на первый взгляд штуки — то острый осколок камня, то такую, как у него, палку или длинный шип со спины головонога. Это было не очень понятно, но хорошо. Хотя почему это хорошо, он не знал.

Вдруг Лэт встрепенулся. Лапу больно прижало между панцирем и скалой, но это сейчас не имело значения, потому что он снова почувствовал Зов. Та же сила, что не давала увести племя, заставляла его не раз срываться с места и бежать, бежать…

Вот и сейчас. Лэт выпростал тело из расселины и, круто повернувшись, устремился вниз, туда, где раскинула свои смертельные объятия равнина. Чувство было так сильно, что он уже не ощущал жары и усталости, не видел опасностей и не вспоминал о племени. Он бежал.

Лиловый диск уполз за фиолетовый горизонт, потом опять появился, но уже с другой стороны, и снова умер. И лишь с его третьим рождением впереди замаячил вход в небольшое ущелье. Лэт достиг его, уже едва передвигая конечностями, и совершенно обессиленный заполз в спасительную тень.

Дальше не было ничего, лишь мутная белесая стена. Теперь он будет лежать, набираясь сил для обратной дороги. Так было всегда: Лэт прибегал к этой стене и падал. Потом медленно приходил в себя и возвращался в горы, к своему племени, преодолевая на обратном пути сотни опасностей равнины. И снова жил, до очередного Зова…

Он устало прикрыл глаза и вдруг услышал шорох. Мгновенно насторожившись, Лэт взглянул назад. К ущелью, со стороны равнины, приближался один из охотников его племени. Как он смог оказаться здесь? Это было ново и страшно. Но дальше стало еще страшнее.

Белесая стена расступилась, и из нее вышли невиданные животные высокие и блестящие. Охотник уже успел добежать до входа в ущелье; они схватили его и поволокли к стене.

Лэт ощутил приступ смертельного ужаса и попытался бежать, но чудовища в одно мгновение настигли его и, несмотря на отчаянное сопротивление, поволокли вслед за плененным сородичем в глубь ущелья.

Глава 4

Андрей медленно открыл глаза. Он сидел, свесившись набок, в своем кресле, за пультом управления в неузнаваемой, исправной ходовой рубке. Радом в таких же безвольных позах обвисли удерживаемые страховочными ремнями бессознательные тела остальных членов экипажа.

Значит, удалось… — молнией мелькнула в его голове мысль, и вдруг он с болью ощутил, что помнит все: и их аварию, и принятое решение, и свою последующую жизнь, если животное существование можно назвать этим словом. Он ожидал омерзения, ненависти к себе, но этих чувств не было. Андрей боялся, что в случае успеха самым мучительным будет сознание того, КЕМ были они на протяжении этих лет. И он уже заранее решил взять весь груз этой нечеловеческой памяти на себя. Остальные просто не могли ничего помнить они были фактически мертвы, когда прошли сквозь преобразователь. Но сейчас вопрос заключается не в этом…

Острое сознание собственной вины переполняло его. Тогда, шестьдесят лет назад, ослепленный горем и безысходностью он не смог предугадать западни, которую приготовил ему преобразователь.

Аппарат создали давно, еще на заре освоения Галактики, но пользовались преобразователем считанные разы — настолько противоестественно для человеческой натуры было то, что предлагала эта адская машинка выживания. Преобразователь «застыл» в развитии — его чисто машинально монтировали на кораблях; инструкции и программа так и остались неизменны с той далекой поры. Они не предусматривали наличие в экипаже женщин! Да, астронавты в случае аварии должны были выжить в адских условиях любой планеты: дышать ядовитым воздухом, питаться, но не больше!

Андрей взглянул на пульт, потом на тела товарищей и вздохнул. У него есть еще несколько минут, чтобы все исправить. Разве может человек испытывать что-то, кроме омерзения, к этим отвратительным осклизлым тварям? Они ведь даже не имеют права на существование, убеждал себя он. Нажать клавишу, ввести координаты и отпустить ее… Кассета боеголовок накроет заданный квадрат, смешав с обломками скал то, что называлось Племенем.

Он ясно представил, как это произойдет, и мучительно застонал, испытав приступ внезапной внутренней боли.

— Нет… не могу… — прошептал Андрей.

Ведь это были ИХ дети! Они не виноваты, что стали невольным следствием пребывания на планете людей. В этих существах страшно измененные преобразователем, но ИХ, человеческие, гены, и потому Племя — зачаток будущего разума. Андрей вдруг склонился к клавиатуре пульта и лихорадочно вызвал кибермозг. Он должен успеть…